В конце прошлой недели в Нальчике состоялось заседание Общественного совета при полпредстве СКФО, а так же прошла конференция на тему «Межрелигиозные отношения и межконфессиональный диалог на Северном Кавказе».
Ещё с начала 2000-х годов в рамках Международного «Евразийского движения» автор этих строк, принявший участие в конференции и выступивший по названной теме, развивал и продвигал евразийские подходы и методы. Имея в качестве опоры евразийство - как широкое мировоззрение, и применяя его геополитическую составляющую во внешнеполитических процессах, а так же, что мы наблюдаем сегодня, в рамках интеграционного восстановления большого евразийского пространства, с таким же успехом можно применять эту методологию и в урегулировании внутриполитических, и в том числе, межконфессиональных и межрелигиозных отношений.
В частности, вопрос взаимоотношения религии и государства, вынесенный в название одной из секций конференции, так же довольно чётко регламентируется евразийским подходом. И раз уж евразийство взято за основу в процессах восстановления большого пространства, объединяющего на наших глазах бывшие советские республики, то сам Бог велел нам использовать евразийское мировоззрение для урегулирования взаимоотношений между религиями и государством. А здесь базовым принципом является традиция, то, что евразийство утверждает доминирование традиции, развитие традиционных подходов в урегулировании любых проблем и конфликтов в качестве отправной точки. Ибо евразийство есть традиционализм.
Поэтому в вопросе регламентирования взаимоотношений государства между религиями и государством акцент следует сделать именно на традиционности тех религий, которые являются фактором, стабилизирующим и гармонизирующим не только отношения в обществе, но также отношения между различными народами и этносами, что для Северного Кавказа наиболее актуально, как для полиэтничного и мультиконфессионального пространства.
Приоритет традиции совершенно чётко регламентирует свободу вероисповедания. А это значит, что, конечно же, каждый человек свободен выбрать себе ту традицию и ту религию, которая ведёт его к спасению – что есть главная цель любого религиозного учения. Сам выбор веры, или приверженность к своей традиции - есть следствие духовного поиска или же воспитания в той или иной традиции. Это есть ответ на экзистенциальный запрос каждого человека о смысле бытия, о том, зачем он живёт и какова цель его земного существования.
А вот то, из чего он будет выбирать, - это как раз вопрос, лежащий в сфере компетенции государства, которое должно в существующем на сегодня широком спектре религий, традиций, конфессий, а так же различных религиозных организаций и учреждений вычленить традиционные организации и отсечь нетрадиционные, дабы не вводить многих, стремящихся к истине и спасению, в заблуждение.
К нетрадиционным можно отнести два типа религиозных организаций. В первую очередь это секты. И здесь следует напомнить, что главной категорией, характеризующей секты является наличие скрытых целей. Если традиция и традиционные религии реализуют те принципы, которые декларированы в писании, то секта имеет некий набор скрытых целей. То есть публично декларирует один набор целей и ценностей, а непублично, теневым образом секта, в первую очередь её создатели, следуют достижению совершенно другого комплекса задач и исповедываю иные ценностные принципы, стремясь к их реализации, но не посвещая в них основную массу адептов.
Тем самым изначально в действиях любого сектантского объединения лежит обман, подмена, подвох и введение в заблуждение тех, кто приходит в эту псевдорелигиозную организацию. Кто есть отец лжи, мы хорошо знаем. Поэтому то государство, стоящее на страже безопасности, в том числе, и духовной, должно жёстко отсекать те религиозные структуры, которые имеют в своём основании скрытые цели и которые, в этой связи, являются сектами.
Второй тип религиозных организаций, которые государство также должно выводить из списка тех религиозных структур, которые выбирает человек в поисках истины, в поисках веры, - это организации, которые имеют в основе своей деятельности не духовные, душеспасительные, но политические цели. Такие политизированные псевдорелигиозные структуры с помощью традиции и религиозных ценностей пытаются достичь политических целей для своих лидеров.
А цель всякой политики, как известно, - это достижение власти и доминирование над обществом. Как только религия становится инструментом достижения власти, деятельность такого рода организаций должна жёстко пресекаться со стороны государства. Поэтому второй тип религиозных структур, которые должны быть выведены из спектра выбора в поиске смыслов, традиции и спасения.
На чём же должно базироваться государство при определении сект и псевдорелигиозных политических структур? Как раз на том самом принципе светскости, который и лежит в основе нашей нынешней государственности. И здесь следует напомнить, что светскость ни в коем случае не означает бездуховности, неверия, или, не дай Бог, атеизма.
Являясь основным инструментом именно государственных структур власти, светскость обеспечивает непредвзятость при определении того, какие религии являются традиционными, а какие не традиционными, то есть, сектантскими, или политическими. Но этот принцип светскости относится именно к государству, как институту, к его подходам, к его критериям, к его оценкам, и совершено не относится к большинству жителей государства, для которых религиозность и традиционность как раз таки и являются инструментом гармонизации и духовного спасения.
В Коране сказано: «Воистину, Мы создали вас из мужчины и женщины и сделали вас народами и племенами, чтобы вы узнавали друг друга». Вот этот процесс взаимного познания и стабилизирует общество, ибо демонстрирует уважение одной традиции к другой. Исходя из того, как человек уважает свою веру, свою религию и свою традицию он понимает, как другой относится к своей вере.
Его любовь к своей традиции позволяет ему судить о том, как человек, исповедующий иные религиозные принципы, любит свою религию и свою традицию. На этом взаимном уважении и строится стабильность, процесс гармонизации общества, в то время, как внесение ложных, либо политических целей как раз его дестабилизируют. Таким образом, в определении принципа светскости следует отделять государство, как административно-политический институт от общества – как среды принятия той или иной религии и традиции для каждого его члена.
Самое сложное здесь - это то, каким образом мы должны определять сегодня традиционные для России религии, то есть, по каким критериям мы можем отделить традиционную религию от нетрадиционной. По моему представлению, конечно же, главными критериями в определении традиционной религии должно стать именно то, что традиционная религиозная организация не должна быть сектой, и не должна нести в себе политических целей.
Вполне возможно, и этот вопрос необходимо вынести на широкое обсуждение, к критериям традиционности должно относится то, сколько времени, или на протяжении какого периода та или иная религия или конфессия существует на территории России.
То есть, этот критерий длительности пребывания на территории России, возможно, - в дополнение к уже двум упомянутым – может стать определяющим: традиционной или нетрадиционной является та или иная религия. Необходимым сроком в такой оценке, как мне кажется, должен быть как минимум век, складывающийся из семидесяти с лишним лет советского периода государственных гонений на религию, плюс последние, предреволюционные годы романовской России с её, практически принудительным насаждением господствующей церкви.
То, кто сохранился за этот вековой период, вполне может быть отнесён к традиционным религиям. Возможно, сюда же следует отнести ещё какие-то критерии. Но самое главное, это разделение традиционных и нетрадиционных религий и конфессий. В сложном вопросе взаимоотношения государства и религии традиция – это наше решение.