Статья по теме
Духовная безопасность
Вооруженные группировки, терроризировавшие Дагестан в 90-е и нулевые годы, требовали значительного финансирования на снаряжение, привлечение сторонников, текущее содержание групп.
Основными источниками их средств были международные исламистские фонды, затем местные благотворительные сборы, криминальные доходы (сборы, выкуп, вымогательство у коммерсантов и т.д.).
Маловероятная вспышка
В последнее время многие финансовые потоки такого рода оказались перекрытыми силовыми структурами. И, возможно, в связи с этим новые, гораздо более редкие террористические акты менее затратны по времени и средствам и менее материально оснащены. Они приспособлены к ситуации усиленного контроля за финансами, за религиозными и благотворительными организациями и ориентируются на минимальное финансирование и самофинансирование.
В то же время не исключено появление новых или возобновление помощи от прежних покровителей данных групп из числа дагестанских политиков. Радикальные группы могут быть выгодными политикам как преференции, оправдание неэффективности растрат, коррупции, чиновничьего беспредела.
Вспышка активности салафитов маловероятна. Тем не менее, они опасны своим влиянием на массы, их деятельность ведет к изоляции региона, созданию искусственных барьеров, отказу от общечеловеческих ценностей, противопоставлению современной культуре. Следует отметить, что любой террористический акт не находит поддержки у общества, не консолидирует, а разъединяет его. В ближайшей перспективе возможны террористические точечные акты, но масштабного характера террористическая деятельность иметь не будет. Здесь многое будет зависеть от политики значительно ослабленной сегодня глобальной структуры ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в Российской Федерации).
Вероятно появление новых форм и методов террористической активности, связанной с глобальными информационными технологиями, также существует группа лиц, для которых данные формы приемлемы и привычны, но этот метод борьбы больше не является приоритетным, и их активность не привлекает к себе внимание и не оправдывает материальных затрат и физических потерь.
Поэтому вопрос существования вооруженных радикальных групп связан лишь с эпизодической активностью, но он не определяющий. На фоне существующего ценностного раскола общества возможно усиление невооруженной радикальности, порождающей попытки внести раскол внутри общества. В последние годы возрастает религиозный фактор, усиливается силовое и моральное подавление светского восприятия жизни, делаются попытки игнорирования прав и свобод человека.
Тем не менее, опрос, проведенный среди молодежи экспертом в области борьбы с идеологией экстремизма и терроризма заведующим отделом социологии Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской Академии наук Заидом Абдулагатовым, показал, что большинство дагестанцев ставят законы религии выше законов государства, и, кроме того, более 3,5% опрошенных ответили «да» на вопрос: «Могли бы вы по каким-либо причинам оказаться в рядах ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация)?».
Эффект напряженности
Многочисленные и разнообразные военизированные формирования в Дагестане, «зачистки» и спецоперации, часто происходящие в муниципалитетах, с одной стороны, уничтожают активных участников подполья, а с другой - создают эффект напряженности и негативным образом влияют на восприятие и имидж республики, ситуация в которой зачастую со стороны выглядит хуже, чем на самом деле.
Основные формы противодействия терроризму и экстремизму – силовая и предупредительно-ограничительная. Основные инструменты противодействия терроризму и экстремизму - военные, судебные, контролирующие. Политика властей в области противодействия терроризму и экстремизму отличается практической ситуативностью, усиленным контролем и судебными преследованиями в случае готовящегося террористического акта и жесткостью - как ответ на произошедший террористический акт. Основные исполнители – представители силовых ведомств и правоохранительных структур, ответственные за ликвидацию угрозы и контроль в местах проживания приверженцев салафитского течения.
Но в последние годы нарастает угроза безопасности Дагестану с другой стороны. Прослеживающаяся на протяжении нескольких лет цепочка событий позволяет говорить о существовании в Дагестане угрозы невооруженного радикализма, что в какой-то степени, но при меньших возможностях, повторяет опыт шариатизации Чечни более чем десятилетней давности, а также некоторые современные её реформы и трансформации.
Под лозунгами религии, чистоты общества, самосохранения и защиты самобытности происходят стихийные объединения в группы, внутри которых выявляются активисты и поддерживающие их сторонники. Радикальные группы нового типа атакуют ценности и культуру, светский образ жизни, навязывают свои представления обществу, делая акцент на религии, вызывая фобии у традиционно настроенных дагестанцев, опасающихся усиления вестернизации и трансформации общества. Они применяют крайние методы и насилие, врываются в залы, провоцируют конфликты в обществе и создают угрозу для отдельных людей. Подобные группы собираются вокруг популярного лидера, являющегося кумиром для молодежи, имеющего широкую аудиторию для воздействия. Следует отметить, что в составе таких групп внутрирелигиозные расхождения стираются.
Двойные стандарты
Структура невооруженных радикальных групп, создающих угрозу жителям республики, ведущим светский образ жизни, и приезжим профессионалам – артистам, певцам, культурным деятелям, сегодня слабо сформирована. Она образуется вокруг лидеров, имеющих воздействие на общественное мнение и отвечающих запросам радикально настроенной части общества.
Места для работы с группами молодых людей точно такие же, как и в случае вовлечения молодежи в активные вооруженные формирования. Это сельские джамааты, собрания единомышленников, мечети, учебные заведения, школы, спортивные залы, кафе и т.д. По мнению политолога Саиды Сиражудиновой, «число сторонников новых лидеров возрастает, причем они отличаются агрессией и склонностью к насилию, которое они допускают ради защиты кумира. А сам кумир, в свою очередь, создает политический имидж на «горячих» темах, выступая в форме «защитника» общества от влияния западной культуры».
Отметим, что события в Дагестане ноября 2018 – февраля 2019 г., связанные с активностью новых лидеров и их вторжением в сферы светской культуры, показывают их возможности влияния на население и, что самое неожиданное и неприятное, на органы власти. Допускаются и двойные стандарты в области правоприменительной практики, игнорируются федеральные законы, власть уступает и ищет оправданий действиям так называемых новых лидеров.
Необходимо понимать эту новую угрозу безопасности Дагестана и искать способы её радикального снижения путем активной работы непосредственно с лидерами таких группировок, могущих вести за собой неокрепшую морально молодежь.
Татьяна Гамалей: «Случай в Калмыкии с трудом поддается понимаю» 
Подходит к концу: Валерий Пирогов о времени, когда террористы имели успехи 
Власти Дагестана сделали заявление по поводу ситуации в Мьянме 
Михаил Чернов: «В Дагестане есть интересный опыт, которому стоит поучиться» 
НАК рекомендовал опыт Дагестана в борьбе с терроризмом и экстремизмом