Во взрослом и жестоком мире часто жертвами становятся дети. Они слабы и беззащитны. Из новостей то и дело узнаем, что мать избила ребенка, а другая оставила его в торговом центре. Как не допустить таких ситуаций, и что с этим делать?
В чем заключается работа омбудсмена, какие проблемы возникают у детей и их родителей, корреспонденту «АиФ Дагестан» накануне Дня защиты детей, отмечаемого 1 июня, рассказала Уполномоченный при Главе Республики Дагестан по защите семьи, материнства и прав ребенка Марина Ежова.
Заложники обычаев
– Марина Юрьевна, в чем заключается работа детского омбудсмена? Знают ли жители Дагестана о работе Уполномоченного по защите детей?
– Институту детского омбудсмена в этом году исполняется десять лет. Наша главная функция – правовая помощь людям. Есть ещё две функции. Первая – правовое просвещение. Люди в демократическом государстве должны уметь защищать свои права. Вторая функция – проектная деятельность, работа с целевыми группами населения – с инвалидами, детьми-сиротами, детьми в трудной жизненной ситуации.
Людям в ситуации домашнего насилия тяжело воспринимать сложные юридические термины. Им нужно, чтобы кто-то взял на себя работу по защите их прав. Многие являются заложниками наших адатов. С одной стороны: «А если услышит соседка? Что она скажет? И как у нас в селении поступают обычно?» С другой стороны – закон.
«Накажите моего мужа, который меня бьёт. Но накажите так, чтобы никто об этом не знал, ни свекровь, ни мама, ни папа, ни соседи, ни сельчане. Заявление писать не буду, письменных показаний давать не буду! Но вы каким-то волшебным образом добейтесь возмездия».
- И что же делать в такой ситуации?
- В Дагестане, к сожалению, внушают с детства, что женщина должна терпеть, даже если её кипятком поливают. Если женщина не хочет наказать агрессора, мы её изолируем от него, прячем вместе с детьми. В системе Минтруда и соцразвития существует неплохая сеть социально-реабилитационных центров. В них за государственный счёт можно жить с детьми до трёх-четырёх месяцев. Никто не скажет, где это место находится, никто не выдаст, никто не допустит нежелательных людей. Дети будут учиться и получать медицинское обслуживание.
У нас почти 600 обращений в год – в два раза больше, чем в соседних регионах. Нигде в России не ведётся ежедневный приём. Только мы принимаем в режиме «горячей линии», в любое время, по любому вопросу, даже если решение его не в нашей компетенции.
– Еще один пример средневековья – разговоры о существующем до сих пор женском обрезании...
– Я знаю, откуда взялась эта тема. Дагестан имеет уникальнейшую историю, которая даёт пищу для исследований во многих направлениях – от археологии до антропологии. Под это выделяются гранты, но это требует серьёзных фундаментальных знаний. В случае, когда нет подготовки, но есть желание что-то горячее найти, проталкиваются «острые» темы и под них даются деньги.
Я не знаю о случаях женского обрезания в Дагестане, может быть, они где-то и есть. Но в процентном отношении это погрешность, которая не является значимой. При этом в Дагестане есть проблемы действительно важные. В этом году количество преступлений, связанных с семейным насилием в отношении несовершеннолетних, выросло на 200%.
Это побочный эффект нашей борьбы за нравственность. Например, когда дочери не оправдывают ожиданий родителей, нарушая обеты целомудрия до замужества. В таком случае дети становятся объектами посягательств со стороны родителей. Это отвратительная история. Но если мы будем о ней молчать, то преступления против детей будут продолжаться. Еще один вид преступлений – убийства новорожденных. Женщинам настолько внушили, что аборт – страшнейший грех, что некоторые из них рожают детей и затем топят их в канаве. Убивают не маньяки. В жизни всё гораздо банальнее – убивают самые близкие люди – родственники. Следовало бы изучать не женское обрезание, а то, что происходит в голове у человека.
Еще одна болезненная тема – семейные конфликты, когда родители крадут своих детей и прячут, желая отомстить или не платить алименты. Были случаи, когда много лет ни приставы, ни опека, ни судебные решения – ничто не помогало вернуть ребёнка матери или хотя бы просто организовать встречу.
Мы не должны заниматься поиском – но мы ищем детей. Мы не должны заниматься изъятием – но мы их изымаем. Мы не должны сопровождать – но мы их сопровождаем. У нас нет финансов – мы находим спонсорские деньги. Весь цикл, где должны участвовать десятки органов исполнительной власти, мы делаем сами вместе с мамой, которая приехала забрать своего ребёнка.
Мы выезжали в Ставропольский край, Астраханскую область, Тюмень, из Азербайджана привезли девочку. Было, как в известном фильме: на границе, на мосту Яраг-Казмаляр, наши коллеги-дипломаты на машине с красными номерами передавали нам ребёнка.
Когда ребёнок дома, когда он приходит сюда, общается с нами – это признак того, что он счастлив, он дома, он здоров. У меня очень много фотографий, рисунков наших детей – всё это, конечно, приносит мне большое удовольствие и удовлетворенность от работы.
Проблема со взрослыми
– Есть множество неблагополучных семей: отец пьёт или употребляет наркотики, мать не следит за детьми, но никто по их поводу не обращается. Как вы их отслеживаете?
– Это одна из наших целевых групп. К сожалению, мы наблюдаем рост числа неблагополучных семей и семей, находящихся в зоне риска. Если доход ниже прожиточного минимума, то эта семья автоматически попадает в категорию неблагополучных. Мы стараемся их поддерживать. Выход из бедности один – получение хорошей профессии, навыков.
Наша задача, во-первых, донести до детей мысль, что нужно учиться. Во-вторых, сориентировать их на те профессии, которые будут востребованы, на творчество. Для многих детей это всевозможные конкурсы, пропаганда рабочих профессий. Очень здорово, что ты что-то можешь делать руками.
– Что происходит с детьми, вернувшимися из Сирии? Существует опасность, что они рано или поздно пойдут по стопам отцов и матерей. Есть ли способы их социализации?
– К счастью, эти дети очень маленькие, это груднички и дошкольники. Ресурсы психики у них ещё очень большие и адаптивные. Сам детский организм настроен на то, чтобы забывать плохое и концентрироваться на хорошем. Но проблема не только в этом, нужно вести работу с родителями и ближайшим окружением. Ребёнок транслирует модель, которую он видит. И если близкие родственники склонны к нетрадиционным взглядам, если в доме поощряется эта идеология, то без всякой Сирии или Ирака ребёнок будет следовать этому образу мыслей.
За «сирийскими» детьми закреплены психологи, все дети охвачены образованием. По звонку их осматривают врачи. Для них выделены путевки в оздоровительные учреждения и летние лагеря, эти дети вовлекаются в кружки, в самодеятельность. Поэтому с ними проблем практически нет, проблема со взрослыми. Работа в этом направлении в Дагестане должна продолжаться и дальше во взаимодействии с другими структурами власти. Синергетический эффект от такой работы может быть очень хорошим, и «проблемные» семьи могут вернуться к обычной мирной жизни.
Тина Канделаки назвала большой ошибкой отношения с Сулейманом Керимовым 
Граффити с героином: Что рекламируют школьные стены? 
В Махачкале подростки осквернили Вечный огонь 
В Дагестане открыли социальную гостиницу для молодых одиноких мам 
«Живу нигде и везде».Соня Шаталова «разговаривает» с миром стихами