Еще в студенческие годы Любовь Данилова приехала в Дагестан из города Харабали, что находится близ Астрахани. Приехала и больше не вернулась на родину – ее домом с тех пор стала Махачкала.
Стильная, красивая, эффектная, где бы она ни появилась, моментально приковывает к себе взгляды. Народная артистка Республики Дагестан, актриса Государственного республиканского русского драматического театра имени М. Горького Любовь Даниловапринадлежит к тем людям, которых называют яркими. Вот и в пьесе Аллы Коровкиной «Выбирай» она играет главную роль эффектно и завораживающе. И столько в ней надрыва и драмы, чувств и эмоций, что невольно залюбуешься. И хочется смотреть на ее игру снова и снова.
«С ума сошла, ехать в Дагестан?»
- Любовь Николаевна, может, было ошибкой выбирать актерский путь: работы много – отдачи мало, да и богатства театр никому не приносил?
- Я училась хорошо и в будущем видела себя только врачом-хирургом. Представляете: привезли тебе на «скорой» мешок костей, ну израненного вконец человека, ты его собираешь по кусочкам, а месяца через три он идет по больничному коридору – цел и невредим. Разве это не чудо?
Мои родители были далеки от мира искусства. Папа Николай Степанович – инженер, мама Александра Михайловна – педагог.
Никто не сомневался, что я стану врачом, знала на «отлично» химию, биологию. Но… Вот тут-то и возникает «но» в образе Его Величества случая, который, прячась в подворотне судьбы, вдруг появляется, причем внезапно, круто ломая планы, перекраивая жизнь. Как-то приехала в школу Лидия Петровна Кулигина, режиссер народного театра в Харабали. Ставили в театре спектакль по Шварцу «Снежная королева», а на роль этой самой красавицы артистки не было. Вот она, режиссер, и объезжала местные школы в поисках подходящей натуры.Лидия Петровна заметила меня и пригласила в театр. Снежная королева удалась на славу. Вот тут-то все и началось…
- …И продолжилось в Махачкале?
- Да! Я поступила в Астрахани в музыкальное училище имени Мусоргского на актерское отделение, училась, играла в спектаклях. Когда пришла пора распределения, в училище приехал режиссер Русского драматического театра в Махачкале Михаил Исаакович Рабинович. В театре всегда было туго с молодежью, вот он отправился за пополнением.
Из всех выпускников выбрал четверых: меня, Сережу Гламозду, Сашу Брыкова и Валю Кораблину. Я, честно говоря, сомневалась, стоит ли ехать в Дагестан. Об этой республике ничего не знала. А сколько всяких разговоров наслушалась: «Ты что с ума сошла, ехать в Дагестан? Да знаешь, что там когда женится старший брат, а жена ему не понравится, то она переходит к младшему?» И все в таком духе.Но уже были получены деньги, так называемые подъемные,45 рублей, брать открепление – целая волокита. Пришлось ехать.
- Тяжело было, наверное, в республике, где другие культура, менталитет, нравы?
- Первое время было страшновато. Помню, я шла по улице города и думала: куда я попала? Мы шли по улице Оскара, там домики маленькие, саманные. Редкие прохожие одеты в черное, женщины в платках. Тяжелое было чувство. Вскоре нас переселили в квартиру типа общежития в Редукторном поселке.
В театре заботились о нас, когда репетиции поздно заканчивались, отвозили домой на машине.
Тогда, если помните, театр находился на улице Буйнакского, где сегодня Кумыкский театр. Говорили, что раньше здесь была конюшня, а потом соляной склад.Но акустика великолепная, сцена небольшая. А какие гиганты играли на ней – Жизнева, Смоктуновский! Ощущение такое, что мы дома, в семье.
А глаза все те же
- Уже почти 40 лет, как вы работаете в русском театре, с тех пор, конечно, многое изменилось: прохожие, женщины в платках, зрители в зале…
- Для советской публики театр был настолько свят, был храмом искусства, что он приносил с собой сменную обувь, представляете? Они брали с собой бинокли, чтобы не пропустить важные моменты, эмоции. Я когда вижу подобное в других больших городах России, мне становится так тепло и приятно. Взрослые дамочки приходят в сменных тапочках, а в руках лорнеты или белые театральные бинокли, на них еще такие красивые, меховые боа – боже мой, как это все радует душу.
Да, во времена перестройки было очень тяжело – не ходили люди в театры, а потом…потом пошли. Мы знаем своих постоянных зрителей в лицо, они радуют нас. Я 25 лет играла Снегурочку, и был случай, когда в маршрутке меня узнала женщина. Она говорит: «Простите, вы в театре работаете? Роль Снегурочки играли?» Я отвечаю: «Да, но столько лет прошло, как же вы меня узнали?». А она говорит: «Вы изменились, но у вас глаза те же. Я раньше сама ходила на спектакли, а теперь с собой беру детей». Я про себя думаю: Боже мой, какая же я древняя, что на меня поколениями ходят (смеется). Это, безусловно, приятно. Да, я все понимаю: Интернет, современные технологии, все замотанные и уставшие, но что может заменить серьезные концерты, классическая музыка, театры?
- Согласна. Истинное искусство ничем не заменить, но ведь творческая профессия - это стресс, нервы, физический и эмоциональный труд. Выйти из образа своевременно способен не каждый человек.
- За свою бытность в театре я много ролей играла, от которых зритель плачет. Это трудно как самому зрителю, так и актеру. Эмоции на сцене включаются с полуоборота: внутри себя, как говорится, «всколохматишь» все чувства, а потом очень трудно отходить. После таких спектаклей хочется посидеть одной в гримерке, долго сидеть. А приходя домой, не включаю Интернет, не смотрю телевизор, не хочу вообще никого видеть и слышать, и моя семья об этом знает, понимает. И вроде отходишь, приходишь в себя, но там внутри след остается – крутится, крутится, крутится в сознании. Постепенно пустота заполняется…
Знаете, чем малая сцена хороша? Всё видно! Видно на костюмах кривую строчку, видно нечищеную обувь или съехавшиеся колготки, видно эмоции актера, но также видна и правда, а ложь зритель не прощает. Публика дагестанская отвлекается на внешние ошибки, она эмоциональна очень. Где-то там, в российских больших городах, народ не заметит те самые помехи на костюмах – их это даже не затронет. Я вот обращаю внимание, когда мы едем со своими спектаклями на гастроли – там публика реагирует по-другому на шутки – не так, как у нас. Становится как-то удивительно, насколько разная ментальность в разных городах России.
Любовь и прочие прелести…
- Чем же вас привлек Дагестан, что вы решили остаться здесь, в то время как ваши коллеги покинули республику?
- Я влюбилась (смеется). На самом деле в первый год пребывания в Дагестане я с подругой Валей шли на работу по улице Буйнакского в старый театр. За нами увязались двое ребят. Они крались сзади, забегали вперед, я только заметила, что один из них, высокий и красивый, был хорошо одет – в джинсы и батник. И все, забыла, больше не вспоминала. Через неделю, смотрю, он работает в театре монтировщиком – монтировал сцены, устанавливал декорации.
Познакомились. Звали его Юсуп Абдуллаев. Оказалось, что он недавно вернулся из армии, служил в Чехословакии.Как выяснилось позже, они с другом зашли за нами в театр и узнали о нас все у вахтера. Юсуп признался, что работать в театр пришел из-за меня.
- Он был красив, как Ален Делон, или вас в простом махачкалинском парнепривлекло нечто другое?
- Зачем мне красота делоновская, если меня полюбили по-настоящему? (Улыбается). Он красиво ухаживал за мной и носил на руках. Да-да, не удивляйтесь. Так у нас и завязалась любовь.Мы поженились. Свадьбу играли два раза: в Махачкале в ресторане «Смолян» и в моем родном городе Харабали.Нам дали от театра комнату в трехкомнатной квартире по улице Гагарина. Мы обитали в проходной комнате, отгороженной фанерой от смежной. С нами жили еще две семьи. Трудно было, но мы, молодые, наверно, не знали, что может быть по-другому. С соседями не ссорились, со временем квартира стала полностью нашей. Здесь родилась наша дочь Александра. Я 36 лет работаю в театре. Юсуп тоже долгие годы трудился здесь заведующим постановочной частью.
- Можно сказать: Любовь нашла свою любовь?
- Да (смеется). Еще я очень люблю наше Каспийское море, люблю людей. Конечно, в сложные 1990-е годы многие русские уехали из Дагестана. Но те, кто остался, по-настоящему его любят. И я его люблю всем сердцем.